Защитник и капитан «Авангарда» Дамир Шарипзянов стабильно находится в топе защитников КХЛ и бьёт бомбардирские рекорды, причём не только индивидуальные – в ноябре Шарипзянов забросил СКА три шайбы, став вторым защитником в истории «Авангарда», которому удалось сделать хет-трик в КХЛ.
Ви активе Шарипзянова – Кубок Гагарина и Олимпийские игры. О других его достижениях, о детстве, жизни за океаном, критике, сложностях и характере – в большом интервью.
«Пытался повторить за ребятами из команды»
– Дамир Шарипзянов в детстве – какой он?
– Активный, дисциплинированный, самостоятельный. Родители много работают на заводе: мама в пресс-службе, папа на производстве. Есть старшая сестра, с которой он ещё не научился не ссориться и не драться (смеётся).
– Активный. Многим увлекались?
– Ходил на многие секции. Как и все дети, искал свои интересы. Рисование и танцы меня не привлекали совершенно, хотя приглашали. Было много энергии, как раз для спорта. Я занимался борьбой, лёгкой атлетикой, футболом – это вот как раз те «кружки», которые детям предлагают посещать после уроков. Борьбу я не понял, не проникся. Футболом занимался даже параллельно с хоккеем в первое время. Изначально в командном спорте ощущал себя лучше, чем в одиночном.
– Вы пришли в хоккейную школу только в 7 лет. По настоящим меркам это даже уже поздно. Как было тогда?
– Непросто, все уже хорошо катались, участвовали в детских турнирах. Мне потребовалось года три на разгон. Было много желания и интереса. Когда ты маленький, сложности кажутся гораздо проще. Наблюдал за ребятами из команды, подмечал какие-то моменты, пытался повторить. Понятно, тренер не мог учить меня одного, команда важнее, поэтому больше было на самообучении. Папа дома помогал, давал советы. Смастерил мне железную шайбу, с которой до сих пор тренируюсь. Родственники помогали с формой. В детском спорте это нормально, когда тебе что-то достаётся от других. Начинал с пластиковых коньков, деревянной клюшки. Постоянно штопали мне краги, не было возможности взять новые.
– Вы сказали, папа учил вас хоккею в детстве, а сам он хоккеист?
– Папа почти всю жизнь занимался волейболом. Он как никто другой понимает, что такое спорт, командная игра, дисциплина. К хоккею папа всегда по-особенному относился. Когда был юным, в деревне вместе с друзьями играл на озере. В Нижнекамске обожают этот вид спорта, он здесь номер один, как и в Омске.
«Обычного детства на улице у меня не было, не было друзей во дворе»
– Что вам запомнилось из хоккейного детства?
– Хорошо помню хоккейную школу. Там был такой жёлтый свет в коридорах и на арене. Лёд, понятно, не такого качества, как сейчас, а неровный, с наростами у бортов. Переодевались в соседнем здании, на лёд шли через улицу. Всегда сам ездил на тренировки на автобусе – и в морозы, и в дождь. Номер маршрута до сих пор помню – 27.
Так вышло, что обычного детства на улице у меня не было, не было друзей во дворе, меня не звали гулять. Иногда даже ловил себя на мысли, проходя мимо двора, что он для меня чужой. Просто не хотелось быть там, тратить своё время не на полезные дела, не на хоккей, что ли. И до сих пор у меня нет ощущения, что я что-то упустил.
– Ещё в самом начале интервью вы сказали, что были дисциплинированным ребёнком. Дисциплина как раз в том, чтобы «не тратить время не на полезные дела»?
– Да. Каждый день – школа, уроки, тренировка. До старших классов был твёрдым «хорошистом». Никто меня не заставлял, понимал сам, что важно быть образованным человеком, смотря на родителей. Мама гуманитарий, грамотная, трудолюбивая, ответственная. Папа строгий, рассудительный, у него всё чётко. Дома всегда порядок, ужинали все вместе. Раз в неделю у меня обязательно был день уборки в своей комнате. Больше всего нравилось возиться с столом – такой угловой многоуровневый стол с компьютером, раньше они были почти в каждой квартире. Убирал всё оттуда, протирал каждую полочку и заново аккуратно раскладывал. Это была моя форма медитации. Совмещал приятное с полезным.
– Объективно немногим спортсменам удаётся и хорошо учиться, и преуспевать в хоккее.
– Конечно, и у меня было не всё гладко. Когда стали привлекать в молодёжку, начались пропуски. Но я старался выполнять все задания, не забрасывал учёбу. Кстати, не только из-за хоккея в школе были возмущения. Вспомнил случай, как мной был недоволен директор. Раньше в моде были мужские стрижки – спереди покороче, а на затылке длинные волосы. Директор считал это грубым нарушением внешнего вида и постоянно цеплялся за это. А вообще в школе мне повезло с классным руководителем, она многое для меня делала.
– Например?
– На один год я переводился в спортивный класс в другую школу, но потом класс расформировали, и я подал документы обратно. Меня не хотели принимать. Именно классный руководитель помогла, договорилась, чтобы меня взяли. Если бы не она, пришлось бы искать другую школу. Всё-таки в своей я уже успел заслужить доверие. Даже первую «тройку» в четверти получил только в 9 классе, по литературе. И то больше в воспитательных целях – чтобы у меня появилась мотивация читать книги, я не любил. Учитель по литературе, кстати, это как раз и есть мой классный руководитель (смеётся).
– Если продолжать тему людей, повлиявших в какой-то мере на события в вашей юности. Кого ещё выделите?
– Это Раил Рафисович Якупов и Игорь Николаевич Ларионов. Два хоккейных мэтра, два профессионала своего дела. Раил Рафисович работал тогда спортивным директором клуба «Нефтехимик». Всегда следил за воспитанниками школы и после одного из матчей против «Ак Барса» зашёл в раздевалку и отметил мою игру. С тех пор он помогал мне развиваться. Периодически меня стали подключать к составу команды школы «Ак Барса», к более сильным ребятам по нашему региону «Поволжье». В 2011 и 2012 годах ездил за них на финалы Первенства России. Оба раза становились чемпионами. Интересно, что за первые места играли со школами «Авангарда» и ЦСКА. В один из выездов за «Ак Барс» Раил Рафисович представил меня Игорю Николаевичу. Мы пообщались, он предложил уехать за океан. Не рисовал красивые перспективы в НХЛ, а сказал, что это, прежде всего, возможность увидеть другой хоккей и вырасти как игрок.
«У меня было столько азарта и сил, мне не хотелось «просиживать» это время»
– Уехали за океан вы не сразу, сезон провели за «Реактор». По идее перед вами был выбор: продолжить расти в российском хоккее или уехать получать новые знания за океаном, но при этом без гарантии роста.
– Мне на тот момент единственному из состава «Реактора» было 16, большей части игроков 19-21. Я выходил в третьем или четвёртом звене. Айрат Кадейкин, главный тренер, выпускал меня пару раз за период, а весь третий я мог просидеть на лавке. После игры спрашивал, почему так происходит. Отвечали: «Дамир, ты молодец, всё в порядке», а потом снова всё так же. Меня не хотели напрягать, считали, наверное, что ещё рано. В команде были свои лидеры. Нужно было доказывать и, возможно, ни один сезон – это был бы тоже правильный путь. Но конкретно тогда у меня было столько азарта и сил, мне не хотелось «просиживать» это время. Поэтому сдал экстерном программу за 10 и 11 классы, получил аттестат и улетел.
– Перед сезоном 2013/2014 вы приняли решение о переезде в Канаду, но потом вас дважды вызвали в состав сборной России – на Мемориал Глинки и МЧМ U18. Не было ли это для вас знаком того, что зря уехали?
– На самом деле, играя в школе в числе лидеров, я не понимал, почему меня не вызывают в сборные. Поэтому оба вызова принял с ощущением, что это просто обязано было произойти. Ни на Мемориале Глинки в Словакии, ни на молодёжном чемпионате в Финляндии не вошли в число призёров. Из интересного – полуфинал на Мемориале был как раз с Канадой. Мы проиграли, забросили единственную шайбу за весь матч, автором стал я, вроде с передачи Раделя Фазлеева из «Ак Барса» – символично получилось. Там же впервые сыграли вместе с Сергеем Бойковым и Иваном Николишиным (сейчас – игроки ХК «Авангард», прим.).
– Какой была жизнь в Канаде?
– Меня заселили в дом к пожилой семье, бабушке и дедушке, в маленьком городе Оуэн-Саунд. Жил на втором этаже в отдельной комнате, рядом была комната для ещё одного игрока, за это время там пожили двое ребят, до сих пор с ними дружим. Возле дома находился гараж, где хранились вещи и стояли два больших холодильника с продуктами, газировками, чипсами и сладостями. Всегда меня манили (смеётся), мне разрешали брать оттуда всё, что захочется. Когда после сезона возвращался в Россию, понял, что даже набрал 5 килограммов.
На Хэллоуин там наряжали дома, на День благодарения запекали индейку – всё, как в фильмах показывают. К бабушке с дедушкой часто приезжали их дети и внуки. Очень большая семья, каждый из них с теплом относился ко мне.
– Знали английский, когда уезжали туда?
– Вообще нет. С моим соседом по комнате мы часто куда-то ходили, и он никогда мне не помогал. Наблюдал за тем, как я пытаюсь еле-еле связать два слова и улыбался. Зато эффективно – достаточно быстро научился.
«Ты несовершенен в катании, но главное делать всё так, чтобы людям вокруг казалось, что катаешься ты очень хорошо»
– Какой хоккейный опыт получили за три года в Канаде?
– Освоился в новых условиях: площадка узкая, а хоккей скоростной и динамичный. Очень многое в меня вложили Игорь Николаевич со своей супругой (Елена Борисовна Баталова – двукратная чемпионка мира по фигурному катанию, прим.). Перед сезоном ездил к ним в Детройт. Тренировались на льду, ходили в бросковые зоны. Он многие детали мне объяснял по броскам: позиция, замах. Тётя Лена ставила катание, подсказывала фишки, как переставлять ноги. Говорила такую вещь: «Ты можешь сам знать о себе, что ты несовершенен в катании, но главное делать всё так, чтобы людям вокруг казалось, что катаешься ты очень хорошо – держи спину прямо, а голову поднятой».
Первые два года прошли в юниорской лиге в команде «Оуэн Саунд». Работал с Грегом Айрлендом. Он хороший специалист и человек. В плане деталей могу сравнить его подход с подходом Бобом Хартли, только менее системный. Доверял мне, был в пятёрке защитников-бомбардиров. Нравилась атмосфера на матчах. Юниорский хоккей популярен за океаном – выходишь, а там полный стадион болельщиков.
Игорь Николаевич общался по мне с «Лос-Анжелесом». В НХЛ так и не задрафтовали, хотя, конечно, хотелось принять новый вызов. Подписали на минимальные деньги в АХЛ, в «Онтарио» на три года. В итоге проиграл меньше года – давали мало игрового времени или вообще не ставили, объясняя это тем, что им некого убрать в составе.
Раил Рафисович всё это время продолжал интересоваться моими успехами и пригласил обратно в Россию, уже в КХЛ, в «Нефтехимик». Согласился, не раздумывая. Почувствовал, что взял всё от этой возможности и пора принимать новые решения.
– После АХЛ почувствовали себя востребованным дома в «Нефтехимике»?
– Да! Мне наконец-то дали играть, я играл свои полноценные 20 минут за матч. Дом, рядом родные, девушка, в команде хорошие ребята – всё сложилось.
Первый сезон, правда, не очень провёл. В мою смену шайбы пропускали, получился минус в показателе полезности. Много штрафного времени. Бывало, дрался. В нужный момент услышал фразу от одного хоккеиста: «Мне платят деньги, чтобы я играл в хоккей. Зачем я буду сидеть в штрафном боксе?». По-другому посмотрел на свою игру.
В любом случае именно в «Нефтехимике» я себя показал, обо мне узнали. Впервые получил вызов в расположение главной сборной страны, олимпийской сборной, сыграл на нескольких международных турнирах в Финляндии, Германии, Словакии, Швейцарии.
«Хочется отметить в «Авангарде» свой 1000-й матч в КХЛ»
– Сейчас же, при Михаиле Кравце, вы в топ-5 бомбардиров команды. Результативнее вас только нападающие Владимир Ткачёв, Рид Буше и Райан Спунер. Как всё-таки нравится больше?
– Нравится быть универсальным игроком. Когда ты понимаешь, что можешь играть в большинстве и меньшинстве, блокировать броски, забивать голы – конечно, чувствуешь себя гораздо увереннее. Как я уже говорил, сопротивляться нет смысла. Все хотят только забивать голы, но тренерам виднее, какую роль вы должны выполнять в команде. При Хартли я игрок, который еле дышит на последних минутах в финале с ЦСКА, блокируя множество бросков, и лишь иногда забивает. При Кравце – игрок, который способен оформлять хет-трик и при этом хорошо отрабатывать в обороне. Главное, что везде я полезен.
– Как взаимодействуете с Кравцом как капитан?
– Мы с ним много разговариваем, помогаем друг другу. Интуитивно выполняю то, что считаю, что должен выполнять. Много работаю на лавке во время матчей. Меня сделал капитаном ещё Дмитрий Рябыкин, а Кравец мог, но не поменял – значит, есть доверие, значит, всё делаю правильно.
– Обратила внимание, что на площадке вы нередко подъезжаете к молодым игрокам, похлопываете их по плечу, что-то говорите. Вы для них наставник?
– Скорее, как капитан стараюсь подмечать настроение каждого, мне важно, чтобы на матчах и тренировках все были заряженными. У молодых ребят только начинает закаляться характер. Я сейчас, в 27 лет, на многие вещи, на которые раньше реагировал, уже не реагирую, не расстраиваюсь. Не могу сказать, что я очень опытный, но и не могу сказать, что мне нечем поделиться. Поэтому делюсь с ними, объясняю, поддерживаю. Другой момент, что им, наверное, это не всегда надо (смеётся). Из всех молодых игроков постоянно общаемся только разве что с Мишей Гуляевым.
– Про какие вещи речь, на которые вы раньше обращали внимание, а сейчас нет?
– Критика. Научился отличать содержательную от несодержательной. Интересно послушать знающих людей, специалистов, которые понимают хоккей. Подумать об этом, сделать выводы. Эти люди меньше осуждают уже произошедших факт, а больше говорят, как стоило бы поступить в следующий раз, как не допустить ту же ошибку. Это гораздо ценнее. Но есть и противоположное – когда людей злит сам факт и они просто делятся своими эмоциями в комментариях. Погружаться в это не стоит.
Ещё одна вещь – научился быть собранным. Даже если матч уже приближается к концу и счёт не в твою пользу, важно не отчаиваться и не расслабляться. Игра идёт 60 минут, и все 60 минут ты обязан играть! А после таких матчей важно уметь отвлечься, провести время с семьёй и перезагрузиться. Чтобы в следующий раз на лёд выйти уже с новыми силами, а не с мыслями о поражении. Иначе мало что получится.
Источник: КХЛ